В далёком детстве мне попалась весьма интересная книга Мартина Кэйдина "В плену орбиты". Вернее, в те годы я не мог оценить её по достоинству: душа жаждала экзотики дальних планет и авантюрных героев типа космических пиратов и охотников за ними. Здесь же была псевдодокументалистика. Всё словно сошло даже не со страниц газет, а новеллизировано по отчётам. Сюжет прост: американский корабль не может покинуть орбиту, и астронавт, не теряя духа, пробует различные варианты, чтобы вырваться из космической ловушки. Сейчас я плохо помню детали, и даже не стал бы вспоминать, если бы...
Если бы мне не попался роман Энди Вейра "Марсианин". Завязка та же самая. Американская экспедиция в срочном порядке покидает Марс, оставив на его поверхности погибшего товарища. Вот только товарищ, как оказалось, ещё не погиб. Поэтому в первых строках романа наблюдается всё отчаяние и беспомощность человека в непривычной и смертельно опасной обстановке.
Энди Вейр - Марсианин
"Итак, ситуация такова: я застрял на Марсе. У меня нет связи ни с "Гермесом", ни с Землёй. Все думают, что меня больше нет. Я в Доме, рассчитанном на работу в течение тридцати одного дня. Если сломается регенератор кислорода, я задохнусь. Если выйдет из строя регенератор воды, я погибну от жажды. Если нарушится герметичность Дома, меня в каком-то смысле разорвёт. Если ничего из этого не произойдёт, в конце концов, у меня закончатся припасы, и я умру от голода".
Для маленького рассказа хватило бы вполне. Но это роман. Поэтому не на первых строках, но на первых страницах настроение главного героя меняется. Он жив! И он намерен бороться за свою жизнь, используя любую возможность.
"Я - ботаник и инженер-механик; в сущности, мастер на все руки, играющийся с растениями. То, что я механик, может спасти мне жизнь, если что-нибудь сломается. Я тут обдумывал, как можно выжить. Ситуация не совсем безнадёжна. Года через четыре люди вернутся на Марс - команда "Ареса-4" (если только программу не отменят после моей "смерти")."Арес-4" приземлится в кратере Скиапарелли. Это примерно в 3200 километрах от Ацидалийской равнины, где я сейчас нахожусь. Добраться туда самому абсолютно невозможно. Но, если бы я наладил связь, меня могли бы спасти. Не очень-то себе представляю, как они справились бы с имеющимися ресурсами, но в NASA полно толковых людей. Значит, теперь у меня есть дело: наладить связь с Землёй. Если не получится, я должен буду найти способ связаться с "Гермесом" через четыре года, когда он вернётся с командой "Ареса-4".Разумеется, я не знаю, как прожить четыре года на запасах еды, которых хватит лишь на год. Но не всё сразу. Сегодня я сыт, и у меня есть цель: починить чёртово радио!"
С этого момента начинаешь любоваться героем и его могучим разумом, который он применяет во всех направлениях и неизменно добивается успеха. Этот участок повествования чем-то схож с первой частью "Таинственного острова" Жюля Верна. Команда людей оказывается на необитаемом острове, где одичала бы и умерла, но в этой команде оказывается Сайрес Смит - инженер. Афоризмом сегодняшнего дня является фраза "Боюсь больниц. Что, если там такие же врачи, как я - инженер?" Узконаправленная специализация породила профессионалов, которые мастерски разбираются в своей отрасли, но всё прочее для них - тёмный лес. Во времена Жюля Верна ещё многое не было открыто, и поэтому багаж необходимых и достаточных знаний вполне мог уместиться в одной-единственной голове, если это была голова настоящего инженера. Таким был Сайрес Смит, умеющий из двух часовых стеклышек соорудить линзу, вырастить из одного зерна урожай пшеницы, достаточный для выпечки хлеба, а по звёздам определить своё местоположение. Таким перед нами предстаёт и Марк Уотни.
"Итак, у меня две проблемы: мало земной почвы, и нет чего-либо съестного на посадку. Но я же ботаник, чёрт возьми! Я должен суметь изыскать возможность. Если не найду, примерно через год здесь окажется очень голодный ботаник".
Подкупает характер Марка, который любую проблему видит если не с позитивной, то с юморной стороны. Там, где другой развёл бы километровое нытьё или молча отправился вешаться, Марк подшучивает над самим собой и над обстоятельствами. Следишь за Марком и веришь, что разум и юмор неотрывны друг от друга. И это очень хорошо, потому что читателю предстоит окунуться в практический курс химии, физики и ботаники, который в школе воспринимается, как нечто скучное и абсолютно ненужное, но именно эти знания и спасают жизнь Марку Уотни. Более того, набор знаний не только позволяет ему организовать жизнь и даже заняться посадками картофеля, но и открывает перспективы связаться с Землёй. Надо лишь проехать 90 километров до брошенного модуля.
Совершенно неожиданно для читателя, с головой ушедшего в проблемы Марка, в сюжет вклинивается Земля. Теперь Уотни нам предстаёт в их видении. Мы словно смотрим стерео-фильм. К неунывающему весельчаку и ходячему ранцу, в котором собраны все учебники, мы уже привыкли. Но великое видится издалека. Уотни относительно человечества предстаёт личностью вселенского масштаба, сравнимого для американцев с Нейлом Армстронгом (в СССР, напомню, к высадке на Луну особого пиетета не испытывали). Каждый вздох, каждый шаг, каждое слово Уотни с момента восстановления связи превращается в строчку учебника истории.
Вселенскому герою вселенские трудности. Только-только жизнь Уотни устаканилась, превратившись из гонки на выживание во вполне комфортное существование, занятое подготовкой к дальней экспедиции, как случается непредвиденное. Для Марка Уотни. Опытного читателя давно уже настораживает, а чего это ему дают постоянные экскурсы в прошлое, показывая, как изготавливают материал для дома? В основном, для того участка, которому предстоит стать шлюзовой камерой. На 119 марсианские сутки микротрещина шлюзовой камеры приводит к разрыву ткани, организовав взрыв самого дома и разброс всего достояния Уотни. Марк снова в глубоком минусе, который ещё предстоит восстанавливать до нуля. И там, где нытик позволил бы себе умереть от отчаяния, Марк вновь рассматривает собственные злоключения где с юмором, где с анализом, а где с перспективами, которые, оказывается, ещё имеются.
На Земле, тем временем, готовят грандиозное спасение Марка. НАСА не успевает подготовить в срок космический аппарат, поэтому приходится повернуть свой взор в сторону Китая. "Две системы - два мира" - лозунг, не забытый мной со времён чтения советской фантастики, где добрые бескорыстные люди творили благородные подвиги и чудеса, но им противостояли брюхастые буржуи в цилиндрах, алчно смолящие толстенные сигары и готовые идти на любое преступление ради трёхсот процентов прибыли. Роль прагматичных буржуев Марк Уотни легко примеряет на китайских товарищей. Китай не готов бескорыстно жертвовать готовым к запуску аппаратом ради попавшего в беду американца, но если НАСА включит в состав следующей марсианской экспедиции китайца... Разумеется, НАСА тут же даёт нерушимое слово.
Как и в книге "В плену орбиты", где советское руководство, собирающееся внеплановым запуском "Востока" вызволить томящегося в космосе астронавта, продемонстрировав превосходство ракетной техники, получает отказ Америки, нашедшей способ самостоятельно выручить своего славного сына, так ситуация складывается и здесь. Не будет на Марсе китайского астронавта. Два умника нашли эффектный способ развернуть "Гермес", команде которого только-только сообщили, что оставленный ими член экипажа жив и здоров. Команда в едином порыве готова продлить космическое путешествие, чтобы подхватить Марка на лету и увезти на Землю.
Земные перипетии неведомы Марку. У него хватает собственных проблем. Картофель погиб, а это означает, что программа выжидания терпит крах. Ему надо отправляться за много-много километров к забрасываемому взлётному модулю следующей экспедиции. Это невозможно описать несколькими строчками. Путешествие состоит из множества маленьких конкретных действий. Каждое действие сродни бесформенному осколку стекла. Но когда осколки собраны вместе, взору предстаёт эпическая мозаичная картина. Здесь Робинзонада спаяна с Одиссей. Для Марка необитаемым островом является весь Марс. И ему, как Одиссею, надо добраться до Итаки, преодолевая такие опасности, в сравнении с которыми Лестригоны и Сцилла с Харибдой выглядят детскими игрушками.
Гений человеческой мысли и слаженная работа команды американского корабля сотворили чудо. Всё готово к отбытию с планеты её единственного жителя, так и не оформившего тут постоянную прописку. Какие же чувства царят в голове возвращающегося к друзьям героя? "Сейчас отверстие даровало Уотни беспрепятственный вид на Марс с орбиты. Горизонт огромной красной планеты протянулся, казалось, в бесконечность - и только там кромка планеты становилась нечёткой из-за лёгкой дымки атмосферы. Лишь восемнадцать человек могли похвастаться, что лично видели такое зрелище. "Да пошла ты!" - сказал Уотни распростёршейся под ним планете". Малохудожественно. Но чисто по-человечески Уотни понять можно. Марса ему хватило на всю оставшуюся жизнь, которая по возвращении пройдёт исключительно на Земле.
Плохих ощущений от сюжета ровно два.
Первая - маленькая неточность, вызывающая большие подозрения.
"- Ой, чуть не забыл! - воскликнул Роберт. - Я же тут кое-что приобрёл для нашей коллекции!
- Правда? А что?
- Оригинальный выпуск величайших хитов "Аббы", там восемь треков. В оригинальной упаковке.
Льюис широко распахнула глаза:
- Ты серьёзно? А какой год? 1973-й, или одно из переизданий?
- 1973-й, от и до.
- Класс! Ты молодчина".
Так уж получилось, что я знаком с диско-музыкой немного лучше, чем автор, передавший ненависть к ней главному герою. Этот разговор в виде мыслей Уотни не вызвал бы у меня ни малейшего неприятия (Уотни, искренне ненавидящему этот стиль, позволительно перепутать "Аббу" с "Бони М" или "Арабесками"). Но разговаривают ДВА ФАНАТА (капитан "Гермеса" Льюис и её муж), которые должны знать историю этой группы лучше, чем Уотни ботанику! Даже далёким от диско-музыки людям вспомнится, что "Waterloo" произвела фурор на "Евровидении" в 1974 году. И это был первый из _признанных_ хитов шведской группы. Так что в 1973 году группа имела в активе единственный диск из 12 небольших композиций. Из них в стандартные "ЗэБестовые" сборники попадали от силы 2-3. Отсюда мораль: Оригинального выпуска величайших хитов "Аббы", датируемого 1973 годом, в природе не существует. И это зарождает великие сомнения во всём остальном, с чем я так хорошо не знаком. А что, если все описанные чудеса химии и физики, которыми герой так эффектно спасает свою жизнь, таят в себе такие же неточности?!!! И в реальной жизни их применение выручило бы героя с той же долей вероятности, с которой муж Льюис мог прикупить "Оригинальный выпуск величайших хитов "Аббы" 1973 года"? Малюсенькая ошибка в дискографии, а под сомнением уже оказываются ВСЕ фундаментальные науки, на которых и строится сюжет этой научной фантастики (и слово "научной" уже даже хочется взять в кавычки).
Вторая - если герой испытывает презрение к диско-музыке, то автор - к иностранной космонавтике. С расчётливым и прагматичным Китаем мы уже познакомились. Но советской и российской космонавтики для автора просто не существует. Ни мысли одной о ней и у героя, и у НАСА. В области пилотируемой космонавтики американцы царят во вселенной Энди Вейра единолично. Переговоры с Китаем, для которого Марс - манящая недостижимость, начались практически сразу, но где же Россия? Такое впечатление, что 1/6 часть земного шара с карты корова языком слизнула. Впрочем, чтобы его не сочли неучем, одно "тёплое" упоминание автор в мысли героя всё же вложил: "Мне не сообщили вероятность успеха, но не думаю, что она высочайшая в истории. Корабль Юрия Гагарина был куда надёжней и безопасней. А советские ракеты были чёртовыми душегубками". Конечно же, о "Челленджере" и "Коламбии" автор стыдливо умалчивает. Я понимаю, что во мне говорит уязвлённое самолюбие. И в советской фантастике среди покорителей Марса, Юпитера, Сатурна и даже Плутона американец был вымирающим или давно вымершим видом. И это казалось логичным. Теперь же мне суждено увидеть взгляд с той стороны и попытаться понять их логику. Японцев из списка космических держав вычёркиваем (обида за "Пёрл-Харбор", наверное, ещё саднит). Впрочем, Eurosat тоже, наверняка, обиделось на своих американских "партнёров" за столь явное пренебрежение их космическими аппаратами.
Впрочем, двум ложкам дёгтя не удалось испортить бочку с мёдом. Завершая чтение "Марсианина", чувствуешь приятную усталость, будто все 549 марсианских суток провёл вместе с Марком, к которому начинаешь испытывать необъяснимую симпатию и даже восхищение. Отличник, знающий урок назубок, во многих вызывает лишь раздражение. Человек, сумевший применить накопленные цивилизацией знания на практике, оставляет в памяти неизгладимый отпечаток. Ты тоже знал теорию, но смог бы с её помощью спасти свою жизнь? А вот у него блистательно получилось. Поэтому во время чтения "Марсианина", отчётливо чуешь, как нарастает в душе желание во всех трудностях, которые ниспошлёт тебе жизнь, оказаться таким же неунывающим умником по имени Марк Уотни.
Если бы мне не попался роман Энди Вейра "Марсианин". Завязка та же самая. Американская экспедиция в срочном порядке покидает Марс, оставив на его поверхности погибшего товарища. Вот только товарищ, как оказалось, ещё не погиб. Поэтому в первых строках романа наблюдается всё отчаяние и беспомощность человека в непривычной и смертельно опасной обстановке.
Энди Вейр - Марсианин
"Итак, ситуация такова: я застрял на Марсе. У меня нет связи ни с "Гермесом", ни с Землёй. Все думают, что меня больше нет. Я в Доме, рассчитанном на работу в течение тридцати одного дня. Если сломается регенератор кислорода, я задохнусь. Если выйдет из строя регенератор воды, я погибну от жажды. Если нарушится герметичность Дома, меня в каком-то смысле разорвёт. Если ничего из этого не произойдёт, в конце концов, у меня закончатся припасы, и я умру от голода".
Для маленького рассказа хватило бы вполне. Но это роман. Поэтому не на первых строках, но на первых страницах настроение главного героя меняется. Он жив! И он намерен бороться за свою жизнь, используя любую возможность.
"Я - ботаник и инженер-механик; в сущности, мастер на все руки, играющийся с растениями. То, что я механик, может спасти мне жизнь, если что-нибудь сломается. Я тут обдумывал, как можно выжить. Ситуация не совсем безнадёжна. Года через четыре люди вернутся на Марс - команда "Ареса-4" (если только программу не отменят после моей "смерти")."Арес-4" приземлится в кратере Скиапарелли. Это примерно в 3200 километрах от Ацидалийской равнины, где я сейчас нахожусь. Добраться туда самому абсолютно невозможно. Но, если бы я наладил связь, меня могли бы спасти. Не очень-то себе представляю, как они справились бы с имеющимися ресурсами, но в NASA полно толковых людей. Значит, теперь у меня есть дело: наладить связь с Землёй. Если не получится, я должен буду найти способ связаться с "Гермесом" через четыре года, когда он вернётся с командой "Ареса-4".Разумеется, я не знаю, как прожить четыре года на запасах еды, которых хватит лишь на год. Но не всё сразу. Сегодня я сыт, и у меня есть цель: починить чёртово радио!"
С этого момента начинаешь любоваться героем и его могучим разумом, который он применяет во всех направлениях и неизменно добивается успеха. Этот участок повествования чем-то схож с первой частью "Таинственного острова" Жюля Верна. Команда людей оказывается на необитаемом острове, где одичала бы и умерла, но в этой команде оказывается Сайрес Смит - инженер. Афоризмом сегодняшнего дня является фраза "Боюсь больниц. Что, если там такие же врачи, как я - инженер?" Узконаправленная специализация породила профессионалов, которые мастерски разбираются в своей отрасли, но всё прочее для них - тёмный лес. Во времена Жюля Верна ещё многое не было открыто, и поэтому багаж необходимых и достаточных знаний вполне мог уместиться в одной-единственной голове, если это была голова настоящего инженера. Таким был Сайрес Смит, умеющий из двух часовых стеклышек соорудить линзу, вырастить из одного зерна урожай пшеницы, достаточный для выпечки хлеба, а по звёздам определить своё местоположение. Таким перед нами предстаёт и Марк Уотни.
"Итак, у меня две проблемы: мало земной почвы, и нет чего-либо съестного на посадку. Но я же ботаник, чёрт возьми! Я должен суметь изыскать возможность. Если не найду, примерно через год здесь окажется очень голодный ботаник".
Подкупает характер Марка, который любую проблему видит если не с позитивной, то с юморной стороны. Там, где другой развёл бы километровое нытьё или молча отправился вешаться, Марк подшучивает над самим собой и над обстоятельствами. Следишь за Марком и веришь, что разум и юмор неотрывны друг от друга. И это очень хорошо, потому что читателю предстоит окунуться в практический курс химии, физики и ботаники, который в школе воспринимается, как нечто скучное и абсолютно ненужное, но именно эти знания и спасают жизнь Марку Уотни. Более того, набор знаний не только позволяет ему организовать жизнь и даже заняться посадками картофеля, но и открывает перспективы связаться с Землёй. Надо лишь проехать 90 километров до брошенного модуля.
Совершенно неожиданно для читателя, с головой ушедшего в проблемы Марка, в сюжет вклинивается Земля. Теперь Уотни нам предстаёт в их видении. Мы словно смотрим стерео-фильм. К неунывающему весельчаку и ходячему ранцу, в котором собраны все учебники, мы уже привыкли. Но великое видится издалека. Уотни относительно человечества предстаёт личностью вселенского масштаба, сравнимого для американцев с Нейлом Армстронгом (в СССР, напомню, к высадке на Луну особого пиетета не испытывали). Каждый вздох, каждый шаг, каждое слово Уотни с момента восстановления связи превращается в строчку учебника истории.
Вселенскому герою вселенские трудности. Только-только жизнь Уотни устаканилась, превратившись из гонки на выживание во вполне комфортное существование, занятое подготовкой к дальней экспедиции, как случается непредвиденное. Для Марка Уотни. Опытного читателя давно уже настораживает, а чего это ему дают постоянные экскурсы в прошлое, показывая, как изготавливают материал для дома? В основном, для того участка, которому предстоит стать шлюзовой камерой. На 119 марсианские сутки микротрещина шлюзовой камеры приводит к разрыву ткани, организовав взрыв самого дома и разброс всего достояния Уотни. Марк снова в глубоком минусе, который ещё предстоит восстанавливать до нуля. И там, где нытик позволил бы себе умереть от отчаяния, Марк вновь рассматривает собственные злоключения где с юмором, где с анализом, а где с перспективами, которые, оказывается, ещё имеются.
На Земле, тем временем, готовят грандиозное спасение Марка. НАСА не успевает подготовить в срок космический аппарат, поэтому приходится повернуть свой взор в сторону Китая. "Две системы - два мира" - лозунг, не забытый мной со времён чтения советской фантастики, где добрые бескорыстные люди творили благородные подвиги и чудеса, но им противостояли брюхастые буржуи в цилиндрах, алчно смолящие толстенные сигары и готовые идти на любое преступление ради трёхсот процентов прибыли. Роль прагматичных буржуев Марк Уотни легко примеряет на китайских товарищей. Китай не готов бескорыстно жертвовать готовым к запуску аппаратом ради попавшего в беду американца, но если НАСА включит в состав следующей марсианской экспедиции китайца... Разумеется, НАСА тут же даёт нерушимое слово.
Как и в книге "В плену орбиты", где советское руководство, собирающееся внеплановым запуском "Востока" вызволить томящегося в космосе астронавта, продемонстрировав превосходство ракетной техники, получает отказ Америки, нашедшей способ самостоятельно выручить своего славного сына, так ситуация складывается и здесь. Не будет на Марсе китайского астронавта. Два умника нашли эффектный способ развернуть "Гермес", команде которого только-только сообщили, что оставленный ими член экипажа жив и здоров. Команда в едином порыве готова продлить космическое путешествие, чтобы подхватить Марка на лету и увезти на Землю.
Земные перипетии неведомы Марку. У него хватает собственных проблем. Картофель погиб, а это означает, что программа выжидания терпит крах. Ему надо отправляться за много-много километров к забрасываемому взлётному модулю следующей экспедиции. Это невозможно описать несколькими строчками. Путешествие состоит из множества маленьких конкретных действий. Каждое действие сродни бесформенному осколку стекла. Но когда осколки собраны вместе, взору предстаёт эпическая мозаичная картина. Здесь Робинзонада спаяна с Одиссей. Для Марка необитаемым островом является весь Марс. И ему, как Одиссею, надо добраться до Итаки, преодолевая такие опасности, в сравнении с которыми Лестригоны и Сцилла с Харибдой выглядят детскими игрушками.
Гений человеческой мысли и слаженная работа команды американского корабля сотворили чудо. Всё готово к отбытию с планеты её единственного жителя, так и не оформившего тут постоянную прописку. Какие же чувства царят в голове возвращающегося к друзьям героя? "Сейчас отверстие даровало Уотни беспрепятственный вид на Марс с орбиты. Горизонт огромной красной планеты протянулся, казалось, в бесконечность - и только там кромка планеты становилась нечёткой из-за лёгкой дымки атмосферы. Лишь восемнадцать человек могли похвастаться, что лично видели такое зрелище. "Да пошла ты!" - сказал Уотни распростёршейся под ним планете". Малохудожественно. Но чисто по-человечески Уотни понять можно. Марса ему хватило на всю оставшуюся жизнь, которая по возвращении пройдёт исключительно на Земле.
Плохих ощущений от сюжета ровно два.
Первая - маленькая неточность, вызывающая большие подозрения.
"- Ой, чуть не забыл! - воскликнул Роберт. - Я же тут кое-что приобрёл для нашей коллекции!
- Правда? А что?
- Оригинальный выпуск величайших хитов "Аббы", там восемь треков. В оригинальной упаковке.
Льюис широко распахнула глаза:
- Ты серьёзно? А какой год? 1973-й, или одно из переизданий?
- 1973-й, от и до.
- Класс! Ты молодчина".
Так уж получилось, что я знаком с диско-музыкой немного лучше, чем автор, передавший ненависть к ней главному герою. Этот разговор в виде мыслей Уотни не вызвал бы у меня ни малейшего неприятия (Уотни, искренне ненавидящему этот стиль, позволительно перепутать "Аббу" с "Бони М" или "Арабесками"). Но разговаривают ДВА ФАНАТА (капитан "Гермеса" Льюис и её муж), которые должны знать историю этой группы лучше, чем Уотни ботанику! Даже далёким от диско-музыки людям вспомнится, что "Waterloo" произвела фурор на "Евровидении" в 1974 году. И это был первый из _признанных_ хитов шведской группы. Так что в 1973 году группа имела в активе единственный диск из 12 небольших композиций. Из них в стандартные "ЗэБестовые" сборники попадали от силы 2-3. Отсюда мораль: Оригинального выпуска величайших хитов "Аббы", датируемого 1973 годом, в природе не существует. И это зарождает великие сомнения во всём остальном, с чем я так хорошо не знаком. А что, если все описанные чудеса химии и физики, которыми герой так эффектно спасает свою жизнь, таят в себе такие же неточности?!!! И в реальной жизни их применение выручило бы героя с той же долей вероятности, с которой муж Льюис мог прикупить "Оригинальный выпуск величайших хитов "Аббы" 1973 года"? Малюсенькая ошибка в дискографии, а под сомнением уже оказываются ВСЕ фундаментальные науки, на которых и строится сюжет этой научной фантастики (и слово "научной" уже даже хочется взять в кавычки).
Вторая - если герой испытывает презрение к диско-музыке, то автор - к иностранной космонавтике. С расчётливым и прагматичным Китаем мы уже познакомились. Но советской и российской космонавтики для автора просто не существует. Ни мысли одной о ней и у героя, и у НАСА. В области пилотируемой космонавтики американцы царят во вселенной Энди Вейра единолично. Переговоры с Китаем, для которого Марс - манящая недостижимость, начались практически сразу, но где же Россия? Такое впечатление, что 1/6 часть земного шара с карты корова языком слизнула. Впрочем, чтобы его не сочли неучем, одно "тёплое" упоминание автор в мысли героя всё же вложил: "Мне не сообщили вероятность успеха, но не думаю, что она высочайшая в истории. Корабль Юрия Гагарина был куда надёжней и безопасней. А советские ракеты были чёртовыми душегубками". Конечно же, о "Челленджере" и "Коламбии" автор стыдливо умалчивает. Я понимаю, что во мне говорит уязвлённое самолюбие. И в советской фантастике среди покорителей Марса, Юпитера, Сатурна и даже Плутона американец был вымирающим или давно вымершим видом. И это казалось логичным. Теперь же мне суждено увидеть взгляд с той стороны и попытаться понять их логику. Японцев из списка космических держав вычёркиваем (обида за "Пёрл-Харбор", наверное, ещё саднит). Впрочем, Eurosat тоже, наверняка, обиделось на своих американских "партнёров" за столь явное пренебрежение их космическими аппаратами.
Впрочем, двум ложкам дёгтя не удалось испортить бочку с мёдом. Завершая чтение "Марсианина", чувствуешь приятную усталость, будто все 549 марсианских суток провёл вместе с Марком, к которому начинаешь испытывать необъяснимую симпатию и даже восхищение. Отличник, знающий урок назубок, во многих вызывает лишь раздражение. Человек, сумевший применить накопленные цивилизацией знания на практике, оставляет в памяти неизгладимый отпечаток. Ты тоже знал теорию, но смог бы с её помощью спасти свою жизнь? А вот у него блистательно получилось. Поэтому во время чтения "Марсианина", отчётливо чуешь, как нарастает в душе желание во всех трудностях, которые ниспошлёт тебе жизнь, оказаться таким же неунывающим умником по имени Марк Уотни.